Особое внимание - спектакль курса Дмитрия Брусникина "Второе видение" 3 и 4 февраля (в 20.00), Боярские палаты СТД РФ

Курс Дмитрия Брусникина взял верный курс на освоение современного театра через вовлечение в учебный процесс молодых художников. Их дебютный, ставший заметным спектакль "Это тоже я" стал первым в России (если не в мире) опытом привлечения методологии документального театра в образовательный процесс. Далее последовал не менее радикальный жест - постановка пьесы Валерия Семеновского "Арто и его двойник", где студенты умело действовали на территории европейского авангарда. В спектакле "Бесы" курс получил опыт деконструкции сюжета, ломки романной структуры. Во "Втором видении", сделанном при активном участии режиссеров Максима Диденко и Юрия Квятковского и художника Галины Солодовниковой, студенты Школы-студии МХАТ делают движение в сторону театра художника, раскрывают, расширяют горизонты учебной дисциплины "оживления картин". Парадокс в том, что спектакль создавался задолго до поразительной выставки Натальи Гончаровой в Третьяковской галерее, которая стало одним из важнейших событий выставочной жизни Москвы 2013 года. Артисты погрузились в мир, не слишком близкий театру и театром не очень-то привлекавшийся на свою сторону. "Второе видение" - это еще и редчайший заход театра на территорию российского авангарда 1910-1920-х, случающийся не часто.

Студенты Дмитрия Брусникина материализуют миры Натальи Гончаровой и Михаила Ларионова, оживляют их художественные образы. Солдаты, цирюльники, полотеры передают настроение отчаянного абсурдного времени. Ожившие картины прерываются остроумными лекция по искусству, который как заправский гид читает артист Василий Михайлов. Актеру изумительным образом удается находиться на грани и полезного, "фундированного" искусствоведения, и пародии на искусствоведческие штампы, то есть одновременно наш экскурсовод в амплуа Пьеро сообщает полезную, живую информацию и аналитику о Гончаровой и Ларионове, и вместе с тем изящно смеется над самой способностью облекать чистую эстетическую энергию художника в грузные словесные конструкции. Спектакль кончается минутой молчания. В финальной сцене мы видим не ожившую картину, а последствия знаменитого апокалиптического полотна Гончаровой "Град обреченных": остывающий после сакрального напалма, поверженный, униженный город, средоточие пепла, дыма, оплавленного стекла и искореженного металла.